На душе у него было неспокойно. Тревога прогнала остаткихмеля из головы молодого авантюриста, и он впервые начал осознавать, в какуюсложную ситуацию попал. Боже, да что он вообще делает здесь, в неведомом краю,рядом с этим могущественным демоном, принимающим его за ученого доктораФауста?! Кажется, он поступил не слишком разумно, присвоив себе чужое имя иприняв условия дьявольской сделки, не углубляясь в детали договора… Однакотеперь, когда он связан обязательствами, уже поздно что-либо менять. Он уже неМак Трефа, ничем не блещущий и не самый прилежный студент монастырской школы,молодой повеса, с позором изгнанный из иезуитского колледжа святыми отцами запьянство и нашумевшую историю с двумя молоденькими девицами – пансионеркамисоседнего монастыря. Он уже не тот недоучка, едва успевший освоить простейшиеазы грамоты. Теперь он знаменитый ученый, волею судьбы поставленный в один рядс сильнейшими мира сего, с могущественнейшими и мудрейшими среди смертных,повелевающими судьбами целых народов. Ему представился случай показать, на чтоон способен; так неужели он справится со своей задачей хуже, чем доктор Фауст?Он может возместить недостаток образования самым естественным путем – задаваявопросы. А природная смекалка и хитрость придут ему на помощь, когда надо будетпринять какое-нибудь решение…

Рассуждая так, он воспрянул духом. Действительно, сейчас невремя отвлекаться на посторонние предметы, в том числе и на размерывознаграждения за участие в каком-то там споре или войне меж двумя силами.Нужно постараться выяснить самое главное: где они сейчас находятся, что ждетего впереди, и, конечно, чего от него хочет этот демон. Мак поднял голову,раскалывающуюся от боли после выпитого на сатанинском балу коктейля «Поцелуйведьмы» – виски, разбавленного крепким ячменным пивом, – и задал свойпервый вопрос:

– Где мы?

– На морском берегу, неподалеку отКонстантинополя, – сказал Мефистофель, – где франки разбили свойлагерь. Здесь я вас и оставлю, доктор Фауст. Вы готовы выслушать моиинструкции?

– Да, я готов, – ответил Мак, собравшись с духом ипытаясь сделать хорошую мину при плохой игре. Он подумал, что сейчас ему непомешала бы добрая чаша вина, чтобы подкрепить свои силы и прогнать головнуюболь. – Что вы хотите, чтобы я сделал?

– Вам предлагается три возможности. Вы должны выбратьодну из них.

– Какие возможности?

– Первая – убить Энрико Дандоло. Вторая – похититьАлексея IV, претендента на византийский трон. Третья – спасти чудотворную иконуСвятого Василия, – произнес Мефистофель с непроницаемым видом.

Поистине бесчеловечно, подумал Мак, ставить человека передвыбором одного из такого множества вариантов, когда у него болит с похмельяголова и он еще даже не успел позавтракать. Однако, встретив суровый взглядМефистофеля, он не осмелился заявить об этом вслух и спросил только:

– Так что же вы посоветуете мне выбрать?

– Я не вправе давать вам советы, – ответил емуМефистофель. – Моя воля, мои желания и моя оценка происходящего никак недолжны влиять на ход эксперимента. Вы сделаете выбор, руководствуясь толькосвоими личными соображениями.

– И все-таки, на каком основании я буду выноситьрешение? Как мне судить, что я должен сделать?

– Вы должны выработать свои собственные критерии. Такобычно вершится людской суд. Таковы правила, диктуемые свободой вашей воли,особо оговоренной в подписанном вами документе.

– Дандоло… Алексей…– растерянно пробормотал Мак. –Но я же совсем не знаю этих людей!

– Значит, вам придется познакомиться с ними поближе.

– Если я вас правильно понял, в одном из вариантов мнепредлагается убить человека?

– Совершенно верно.

– Вряд ли силы Добра посмотрят на это благосклонно.

– Полагаю, с моей стороны не будет слишком большойдерзостью взять слово от имени архангела Михаила, ибо мы с ним давние приятели,и за многие годы успели узнать друг друга как нельзя лучше, – возразилМефистофель. – Будь он сейчас на моем месте, он ответил бы вам, что вы,очевидно, слишком мало верите в Добро, если думаете, что оно никогда не сможетоправдать убийство, совершенное во имя благой цели. О нет! Мотивы поступковпринимаются в расчет даже самым строгим судом. Добру слишком хорошо известно,что есть грехи гораздо худшие, чем кровопролитие. Однако это совсем не значит,что Добро склонно прощать всех убийц, а тем более – поощрять подобные действия.Между прочим, здесь Добро мало в чем расходится со Злом; обе Великие Силыпридерживаются почти одинаковых критериев в данном вопросе. Иначе и быть неможет – ведь это ось, вокруг которой вертится колесо прогресса, приводимое вдвижение вечной борьбой Добра и Зла. К сожалению, ни одна из двухпротивоборствующих сил пока еще не занималась подобными вещами на практике,предпочитая не вмешиваться в естественный ход событий: время не властно надбессмертными духами в такой степени, как над людьми, чья жизнь коротка даже поземным меркам, и это дает нам возможность наблюдать за развитием человечествана протяжении многих веков. Мы занимаемся только фундаментальными проблемами,которые требуют накопления поистине неисчислимого множества экспериментальногоматериала, и дальновидность, присущая нам, бессмертным, достигается в основномза счет тех громадных сроков, которые мы можем потратить на решение той илииной проблемы. Торопиться некуда, впереди – Вечность. А с точки зрения Вечностинесколько лет отнятой у человека жизни – все равно что капля в море. Но, зная,какое большое значение этому придаете вы, люди, мы включили убийство в списокдействий, предлагаемых вам на выбор в рамках нашей Тысячелетней Войны.Возвращаясь к началу нашего разговора, я еще раз хочу напомнить вам, что мотивываших поступков будут играть очень важную роль; в каких-то случаях они могутоправдать даже убийство. При оценке ваших действий причины и следствия, цели исредства их достижения лягут на чаши одних и тех же весов.

– Но как я могу угадать, что получится, если я убьюэтого самого Дандоло? Как мне узнать о последствиях убийства – я же не могузаглянуть в будущее?!

– Безусловно, не можете. Однако здесь нет ничегонеобычного для вас. Ни один из смертных никогда не может заранее предвидетьрезультаты своих поступков, и тем не менее все они бывают вынуждены приниматьрешения. В этом заключается один из парадоксов человеческого бытия. Нет и неможет быть достаточных оснований для убийства, но в некоторых ситуациях егонеобходимо совершить как во имя Добра, так и во имя Зла.

– Но если я совершу ошибку, меня ждет суровый суд инаказание…